Но оглядываясь на последние десятилетия прошлого века, листая пропыленные специфической библиотечной пылью газетные листы, неоднократно встречаешь настораживающее: "румынский Моцарт". Встречаются и портреты девятилетнего мальчика в стандартном "вундеркиндском" обмундировании, с маленькой скрипкой в руках, а вокруг портретов - гирлянды, гирлянды прилагательных в превосходных степенях, слагающиеся в хвалебный гимн чуду, каким является "маленький румынский Моцарт Джордже Энеску". Мимо этих рекламных ухищрений легко пройти. В самом деле, стоят ли они внимания?!

Но вот газеты более позднего времени. И опять портрет того же, только повзрослевшего мальчика, взгляд которого иначе чем пытливым не назовешь. Рядом - никаких превосходных степеней, а просто сухая информация о том, что румынский скрипач Джордже Энеску, двенадцати лет от роду, окончил Венскую консерваторию с медалью. Здесь уже стоит задуматься. Венская консерватория - сама респектабельность, одно из самых солидных, строго академических учреждений музыкального мира. Венская консерватория и сенсация - явления несовместимые. И тут уж нужно читать всерьез, вчитываться, зачитываться, листая газету за газетой. Год от года усиливается каскад заметок, рецензий, статей; затем - исследований, нотных тетрадей, партитур, монографий, обозначенных двумя этими, уже так волнующими словами: "Джордже Энеску". Да, это явление поразительное. Скрипач, композитор, дирижер, пианист, педагог, блестящий лектор, органист, музыкальный писатель, и все - на уровне высокого профессионализма. Так и кажется, что талант бурным потоком устремился с гор и вызвал к жизни и цветению великую силу музыкального искусства. Взволнованное любопытство поведет нас вверх по течению к истокам, к тому, может быть, неприметному роднику, откуда начал свой бег стремительный поток.

И вот мы у истока. Перед нами село Ливени, Дорохойского уезда. Здесь 19 августа 1881 года родился великий сын Румынии. Один из его биографов, Андрей Тудор, пишет: "В 1881 году, когда родился Энеску, современная румынская музыка находилась еще в зачаточном состоянии: ей едва исполнилось полвека". Конечно, здесь речь идет о музыке профессиональной. А народная музыка издавна звучала на бесконечных равнинных просторах, где лэутары, бродячие музыканты румынского и цыганского происхождения, собирались в небольшие группы, "тараф", и на одной или двух скрипках, цимбалах, контрабасе, иногда и кларнете, не зная нот, мечтательно прижмурив глаза, тянули длинную мелодию "дойны", в которую внезапно врывался бешеный, "как наперченный", ритм пляски.

Это та музыка, которую три первых года жизни только и слушал Энеску. А через год его стали учить музыке, потому что не учить его было бы преступлением, до того несомненно в ребенке расцветал талант.

Учил его - и этим вписал свое имя в историю - лэутар Николае Киору. За ним - инженер, хорошо игравший на скрипке,- Мишу Золлер. Он и подготовил Джордже к поступлению на подготовительный курс Венской консерватории. Мальчику было тогда семь лет. В следующем году он впервые выступил в большом публичном концерте на курорте Слэник-Молдова. В 1890 году Джордже Энеску зачислили на старший курс Венской консерватории: по скрипке - к Гельмесбергеру, по теоретическим дисциплинам - к Роберту Фуксу.

Джордже играл в консерваторском оркестре. Радостная взволнованность овладевала им в те дни, когда в репетиционный зал входил и усаживался поближе к оркестру седой, бородатый человек с светлыми глазами, Иоганнес Брамс. Когда играли симфонии Бетховена или Шуберта, на пультах лежали рукописные партии, списанные с рукописных партитур еще при жизни гениальных музыкантов. На мальчика с романтическим воображением это производило большое впечатление.

Можно представить себе, как после Баха, Гайдна, Моцарта, Бетховена, одиннадцатилетнего мальчика-музыканта потряс Вагнер. Здесь, в Вене, он слушает "Лоэнгрина", "Летучего голландца", "Тангейзера", наконец, всю тетралогию "Кольцо нибелунга". Процесс формирования Энеску-музыканта поразителен по интенсивности и темпу.

В июле 1893 года ему вручены диплом и медаль, свидетельствующие об окончании Венской консерватории с отличием. Вскоре он "отчитывается" перед румынской столицей, выступая с концертом, программа которого и исполнение покорили самых взыскательных ценителей.

На переломе детства и юности, в 1895 году, он пишет симфонию. Она вошла в список его сочинений под трогательным названием Школьной симфонии. В том же году четырнадцатилетний музыкант переезжает в Париж и поступает в консерваторию. Он становится учеником знаменитого педагога скрипача Мартена Марсика, образованнейшего музыканта, автора трех скрипичных концертов. Композиции он учился у Жюля Массне и Андре Жедальжа, учителя Равеля. О своем ученике Массне восхищенно говорит: "Ему 12 лет (Массне ошибся, Энеску было тогда 14 лет ), и он оркеструет как мастер".

Хотя Марсик много дал молодому скрипачу и Энеску занимался с увлечением, все же довольно скоро стало сказываться, по выражению самого Энеску, соперничество между скрипкой и нотной бумагой.

В этом соперничестве, как ни странно, побеждали оба: скрипач, чье мастерство росло с каждым днем, и композитор, в семнадцать лет вышедший па европейскую эстраду. В 1898 году пользовавшийся большой популярностью в Париже дирижер Эдуард Колонн впервые исполнил "Румынскую поэму" Энеску, сюиту для симфонического оркестра.

Год 1898-й был очень удачным и насыщенным событиями в жизни молодого музыканта. После парижской премьеры, в марте того же года последовало исполнение "Румынской поэмы" в Бухаресте, триумфально принятой общественностью, которая оценила "Поэму" как начало нового этапа румынской музыкальной культуры.

Творчество Джордже Энеску возникло на почве, подготовленной его предшественниками. Гавриил Музыческу (1847-1903), воспитанник придворной Певческой капеллы в Петербурге; крупнейший собиратель фольклорных материалов Чаприан Порумбеску (1853-1883, его именем названа Бухарестская консерватория); мастер хорового письма Георге Дима (1847- 1925); Думитру Кириак (1866-1928), прославившийся обработкой румынских баллад, песен и дойн, сыграли историческую роль на ранних этапах развития национальной музыкальной культуры Румынии. "Кто будет основоположником нашей национальной музыки? Когда появится и у нас свой Глинка?" - вопрошала румынская газета в 1895 году. Исследователь творчества Энеску Е. Мейлих пишет: "Румынским Глинкой, признанным главой румынской национальной композиторской школы и явился Джордже Энеску. Гениальный музыкант, впитавший вместе с воздухом родных полей румынские дойны и наигрыши лэутаров, в то же время глубоко изучил и творчески воспринял лучшие достижения мировой музыкальной культуры".

Событием первостепенного значения явилось сочинение в 1901 году Джорджем Энеску двух Румынских рапсодий для симфонического оркестра.

Традиции рапсодического повествования о народной жизни, идущие от Листа, от его Венгерских рапсодий, не просто восприняты, но и продолжены Энеску. Он обратился не к фортепиано, а к оркестру, дающему возможности не только мелодического, но и тембрального воссоздания характера народной музыки. Каждая из двух Рапсодий имеет свой облик, свое лицо. Первая рапсодия пронизана танцевальностью. Здесь и пламенная пляска, и пластические диалоги, и имитация своеобразных приемов игры лэутаров, и широко использованные интонации подлинной песни: "У меня есть лей, и я хочу его пропить".

Мир образов и настроений Второй рапсодии совершенно иной. Она эпична; напевам дойны придан даже архаический характер. Музыка рождает воспоминания о временах даков и гетов, племен, населявших румынские земли в незапамятные времена. Другая линия звуковых образов связывалась в сознании композитора, вероятно, с тяжкой эпохой турецкого ига.

Если об Энеску, только что шагнувшем из детства, Массне говорил как о мастере оркестровки, то в Рапсодиях он выступил действительно во всеоружии таланта и мастерства, помноженных на пламенную любовь к родной земле.

Не будет преувеличением сравнить Рапсодии Энеску по значению для румынской музыки со значением "Камаринской" Глинки для истории русской симфонической культуры. Вспоминая меткое определение Чайковского, можно сказать что румынский симфонизм XX века, "как дуб в желуде", заключается в двух Румынских рапсодиях Джордже Энеску. Возникла новая поросль румынских композиторов. Каждый избрал свой путь: М. Жора (1891), Т. Рогальски (1901), И. Перлл (1900), А. Александреску (1893-1959), Дину Липати, талантливый пианист и композитор, так рано умерший (1917-1950). Но в творчестве каждого из них звучат отголоски Рапсодий Энеску, отголоски, рождающие свой отклик, свою музыку.

Рапсодии принесли Энеску мировую славу и вошли и репертуар десятков оркестров и дирижеров. Они неоднократно становились основой хореографических спектаклей.

Годами Энеску оттачивал свой мелодический стиль. Пройдя от вариационного развития интонационного зерна (наподобие приемов, используемых лэутарами), гармонических видоизменений звуковой атмосферы, тембрально-фактурных вариантов и т. д., он пришел к откристаллизовавшимся мелодическим контурам, повседневно учась у Баха высокому искусству развертывания мелодических линий.

Прелюдия из его Первой сюиты изложена унисонным звучанием оркестра. Композитор уверовал в полноту выразительных возможностей ничем не подкрепленной мелодии. Покоренный этой музыкой Густав Малер дирижировал Первой сюитой Энеску в Нью-Йорке в 1911 году.

Жизнь Джордже Энеску в Париже, особенно в послеконсерваторские годы, наполнена энергичнейшей деятельностью во всех областях творчества и исполнительства. Не довольствуясь неустанным сочинением музыки (3 симфонии: 1905, 1912, 1919 гг. Децимет; струнные квартеты, оркестровые сюиты, кантаты, романсы), выступлениями с сольными концертами, Энеску участвует в созданных им ансамблях: в трио, где он играл партию скрипки, Фурнье - партию виолончели, а Казелла - один из виднейших итальянских композиторов, современник Энеску - партию рояля; а также в квартете, где с ним играли Андри Казадезюс, Луи Фурнье и Фриц Шнейдер.

Список его партнеров по сонатным вечерам, в которых он играет то партию скрипки, то - фортепиано, включает такие имена: А. Корто, Ж. Тибо, П. Казальс, А. Казелла, Рихард Штраус, Б. Барток, М. Равель, И. Менухин, Д. Ойстрах, Л. Оборин.

Больше полувека длится неустанная концертная деятельность Энеску - скрипача, пианиста, дирижера. Но он не ограничивается показом своего исполнительского мастерства, своей музыки. Энеску выступает в качестве страстного пропагандиста музыки, незаслуженно неизвестной или малоизвестной. В этом он похож на Листа, знакомившего Европу с великими классиками и со своими современниками.

Многократно Энеску объединял классическую музыку в целые циклы и знакомил с ними румынскую аудиторию. Такие концертные циклы без преувеличения можно назвать историческими. Он продирижировал всеми девятью симфониями Бетховена, сыграл все его скрипичные сонаты; организованный им квартет из румынских музыкантов сыграл в трехнедельный срок с перерывами в два-три дня все квартеты Бетховена. Двенадцать концертов посвящены были истории сонаты, от XVIII века до современников, мало известных широкой публике, таких, как д’Энди, А. Бертален, Ф. Бузони, Л. Вьерне, Г. Форе, А. Жедальж, К. Дебюсси.

В возрасте 66-ти лет он сыграл все шесть сонат Баха для скрипки соло. Уже на склоне лет он был первым исполнителем в Румынии скрипичного концерта Хачатуряна, первым у себя на родине продирижировал Седьмой симфонией Шостаковича.

Его концертные турне охватывали не только европейские столицы, где каждое его выступление было событием. Он играл и в захолустьях, в маленьких городах и местечках, расположенных на берегу Днестра и Прута. Однако у столь неутомимой деятельности была и обратная сторона медали - переутомление. Но никто в королевстве Румыния ничего не сделал для того, чтобы оберечь Энеску от часто ненужной траты творческой энергии, для того чтобы с наибольшей целесообразностью сконцентрировать силы его таланта, эрудиции, энтузиазма. В 1938 году появилась статья Н. Лезэра, вызвавшая в Румынии много толков, но ничего не изменившая. Автор ее писал: "Наш гений Джордже Энеску, истинный образец великой творческой силы румынского народа на музыкальном поприще, вынужден вести трудную жизнь странствующего музыканта, постоянно ездить за границу, чтобы зарабатывать на хлеб насущный, в чем на родине ему отказано. В возрасте 57 лет, после полувекового изнурительного труда, следы которого все ясней проступают на его челе, разве это светило не имеет право на отдых?" Трудно понять, как удавалось Энеску совмещать напряженную композиторскую работу с беспрерывными артистическими гастролями. Вероятно, поэтому центральное произведение всей его жизни "Эдип", одна из интереснейших опер ХХ века, создавалась на протяжении многих лет. Один из исследователей творчества Энеску Б. Котляров пишет: "Мысль о написании музыкально-театрального произведения зародилась у него еще в 1906 году. Но на каком именно сюжете остановиться, Энеску не мог решить в течение многих лет. Наконец, потрясенный игрой известного французского трагика Муне Сюлли в заглавной роли "Царя Эдипа" Софокла, шедшего в 1910 году в "Комеди Франсез", Энеску сделал свой выбор". Но выбором сюжета еще не решалась проблема создания оперы. Среди других вопросов, возникавших при этом, один был важнейшим: подготовлен ли внутренне Энеску к созданию идейно-драматической концепции для перенесения на оперную сцену античной трагедии такой сложности, как "Эдип".

Многие исследователи, в частности Р. Лейтес, находят, что на подступах к реализации замысла "Эдипа" важную роль сыграла Третья симфония Энеску. Композитор начал ее писать в разгар первой мировой войны и окончил в 1919 году. Колоссальная по масштабам, Третья симфония производит и соответствующее впечатление. События военных лет, страдания людей, душевные катастрофы, фатализм и неверие одних, упорное отстаивание прав человека, человечества другими нашли выражение в трех частях симфонии, по аналогии с "Божественной комедией" Данте названных: "Ад", "Чистилище", "Рай". Таких глубин философского осмысления действительности, как в Третьей симфонии, Энеску еще не достигал. Следующий этап - "Эдип".

В содружестве с видным знатоком античности Эдмоном Флеггом, человеком, наделенным литературным талантом, Энеску приходит к новой, смелой концепции трагедии царя Эдипа: неумолимым силам рока противостоит Человек. Работу над либретто на многие годы прервала первая мировая война. Но процесс вынашивания замысла исподволь шел в творческой лаборатории композитора. Он утвердился в нескольких важнейших принципах, которым приданы четкие контуры формул: "Первое: все должно двигаться! Ни пафоса, ни повторений, ни бесполезных речей; действие должно развиваться быстро. Второе - публика не должна скучать. Это, впрочем, следствие первого. Третье: слушатель должен понимать текст. Я убежден, что в оперу ходят не для того, чтобы слушать музыку. Удачная музыкальная драма должна обладать вразумительным действием и текстом".

В драматургии "Эдипа" использованы две трагедии Софокла: "Эдип царь" и "Эдип в Колоне". Когда осуществились, вопреки воле Эдипа, веления рока - Эдип стал убийцей отца и мужем своей матери Иокасты, та покончила с собой, а Эдип выколол себе глаза,- он нашел в себе силы уйти из Фив и, опираясь о плечо дочери Антигоны, направился в Аттику. Сюда, в город Колон, придут фиванцы просить его вернуться в Фивы. Но он останется в Колоне, где умрет, прощенный и любимый людьми, постигшими всю неумолимость рока и величие Человека. Последняя реплика хора освещает и подтверждает основную идею: "Счастлив тот, чья душа чиста".

Музыка "Эдипа" поражает трагедийной силой, глубиной постижения чувств и переживаний героев, ввергнутых в пучину бедствий. В вокальных партиях использована широкая амплитуда выразительных возможностей голоса: от произнесенного слова, слова, "подсвеченного" переливами жутких четвертитоновых интонаций, кантиленной линии до могучих звуковых напластований хора.

10 марта 1936 года в парижской Гранд Опера состоялась открытая генеральная репетиция "Эдипа", 13 марта - премьера. Дирижировал Филипп Гобер, проведший около двадцати одних только оркестровых репетиции. В роли Эдипа выступил Андрэ Перне, отличный оперный актер. Энеску мечтал о другом исполнителе, о Шаляпине. Но великому певцу, доживавшему последние годы жизни, уже не осилить было такую грандиозную задачу…

После премьеры на Энеску обрушилась лавина рецензий. Писали не только выдающиеся критики Франции. Писали литераторы, композиторы, поэты, крупнейшие музыканты, ученые, музыковеды. Поразительно, что в таком разноголосом хоре не было ни одного диссонанса. И впоследствии отзывы об "Эдипе" были столь же восторженными. Вот краткая выдержка из статьи Артура Онеггера, написанная чуть ли не двадцать лет спустя после премьеры: "Перед нами основное произведение одного из величайших мастеров.. Оно может выдержать сравнение с вершинами оперного искусства. Эта партитура так же далека от продукции эпигонов Вагнера, как и от подражаний Дебюсси или Пуччини. Это абсолютно оригинальное произведение, полное потрясающей драматической силы".

Конец 30-х годов - насыщенная полоса в жизни Энеску: концерты, поездки из края в край Европы, гастроли в Америке, встречи с друзьями и новые знакомства, новые сочинения, замыслы.

В эти трудные для Европы годы Энеску не был сторонним наблюдателем. Когда против республиканской Испании объединились внутренние и внешние силы фашизма, он занял ясную гражданскую позицию. 9 декабря 1937 года вместе со своим другом Пабло Казальсом, великим музыкантом-испанцем, Энеску дал концерт в пользу фонда республиканской Испании.

Эта гражданская позиция не была случайной. Когда спустя годы, наступила историческая дата освобождения Румынии от фашистской диктатуры Антонеску, Джордже Энеску встал за дирижерский пульт и 15 и 22 октября 1944 года дал два концерта в честь Советской Армии. 25 ноября он был избран председателем музыкальной секции общества культурных связей Румынии и СССР.

Умер Энеску в Париже в ночь на 4 мая 1955 года.

На последней странице книги своих воспоминаний Энеску писал: "Кончая свою исповедь, добавлю только следующее: в жизни я не искал ни славы, ни наград. В детстве родители дарят нам обруч. Когда вырастаем, женщина надевает нам золотое обручальное кольцо. Позднее, чтобы утешить нас в старости, друзья преподносит нам лавровый венок. Все это одни лишь побрякушки. Из них меня привлекало лишь обручальное кольцо.

Вот и конец...

Эта повесть, начатая там, далеко, в молдавской степи, завершается здесь, в центре Парижа.

Чтобы из моей родной деревни прийти в этот большой город, где заканчивается мой жизненный путь, я долго шел по пыльной дороге между деревьями, уходящими в бескрайнюю даль. Это был, безусловно, дальний путь. Каким коротким он мне показался".

. . .Сегодня на одной из красивейших площадей Бухареста, перед зданием Румынской филармонии имени Джордже Энеску, высится памятник, воздвигнутый народной властью народному музыканту.

Сюда, к торжественному монументу, ветры доносят из долин румынских рек, из степей и полей, с лесистых горных склонов баллады, песни и дойны, может быть те же, что в далекие годы детства околдовали Джордже Энеску и указали ему путь в бессмертие.